Японский язык
По современным представлениям, японский язык входит на правах отдельной ветви в алтайскую языковую семью, к которой относятся также корейский, тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские языки. Правда, в течение многих столетий японский язык развивался под сильным влиянием китайского. Словарный состав современного японского языка не менее чем наполовину имеет китайское происхождение. Однако все элементы китайского происхождения в японском языке являются заимствованными, родство же языков подразумевает общность происхождения исконных элементов. В этом смысле японский и китайский языки родственными не являются.

Фонетические ресурсы японского языка относительно бедны: число фонем невелико, сочетаемость их сильно ограничена. Заимствуя слова из других языков, японский язык добавляет к каждому согласному звуку, не сопровождающемуся последующим гласным, какой-либо гласный звук, обычно U. Гласных фонем в японском языке пять: А (а), I (и), U (у), E (э), О (о), причем японское U (у) напоминает нечто среднее между русскими звуками у и ы. Гласные могут быть долгими и краткими.
Японские согласные фонемы во многом напоминают русские. Они могут быть твердыми и мягкими. Мягкие соответствия звуков S, Z, T, D совершенно своеобразны: они имеют заметный шипящий оттенок. По традиции, однако, русскими буквами слова “суси” или “Тосиба” пишутся с буквой “с”, а латинскими — Sushi, Toshiba, откуда неправильное русское написание и произношение “суши”, “Тошиба”.

Японская система письма сформировалась на основе китайской, и ее образуют два набора знаков: (1) иероглифы, или кандзи, т.е. словесные знаки, каждый из которых соответствует целому слову или его значащей части, и (2) кана, т.е. слоговые знаки, каждый из которых передает тот или иной слог японской речи. Кана насчитывает около 100 разных знаков, иероглифы же, как и слова в любом языке, исчисляются многими тысячами. В принципе все, что записывается иероглифами, можно написать и каной, однако на практике кана имеет лишь ограниченное, вспомогательное употребление, и без знания иероглифики нормально читать и писать по-японски невозможно.

В японском языке отсутствуют грамматические категории рода, числа, лица. Таким образом, японское ха — это и ‘лист’, и ‘листья’ (точнее, ‘листва’ вообще, без указания на количество), тору означает и ‘беру’, и ‘берёшь’, и ‘берёт’, и ‘берём’, и т.д. Многие значения, в русском языке обычно выражаемые отдельными словами, в японском выражаются в пределах одной словоформы: ёмэру — “могу прочесть”, ёмитаи — “хочу прочесть”, ёмасэру — ‘заставить читать’ или ‘позволить читать’. Заметной особенностью японского языка является унаследованное от эпохи феодализма обязательное грамматическое выражение уровня вежливости (ср. рус. изволят почивать, осмелюсь спросить). Порядок слов более строгий, чем в русском языке. Определяющее всегда предшествует определяемому: не только старый дом, но и родителей дом (в отличие от русского дом родителей). Сказуемое всегда стоит в конце предложения.

Японское словообразование относительно прозрачно и регулярно: ср. русские слова француз, англичанин, японец и их японские соответствия фурансудзин, игирисудзин (от Игирису — ‘Англия’), нихондзин (от Нихон — ‘Япония’). Из числа продуктивных аффиксов следует отметить присоединяемые к наименованиям лиц суффиксы тёплого обращения -сан,-кун,-тян. Выражение Танака-сан часто переводят как ‘господин Танака’, хотя по-японски это звучит не столь официально и скорее напоминает русское обращение по имени-отчеству. С этимологической точки зрения лексику японского языка принято делить на три слоя: ваго, т.е. исконно японские слова, канго, т.е. слова китайского происхождения, (составляющие до 50% лексикона) и гайрайго, т.е. лексические заимствования из прочих, в основном европейских языков (их около 10%).

В Японии долго сосуществовали разные литературные языки. Вначале, примерно в VI—VII вв., когда страна заимствовала китайские формы государственного устройства и буддийскую религию, в японском обществе получил распространение классический китайский язык — “латынь Дальнего Востока”. Однако уже в VIII в. появились обширные тексты на собственно японском языке (например, фрагменты свода мифов и преданий “Кодзики”, поэтическая антология “Манъёсю”). С течением времени стали остро ощущаться грамматические различия между литературной (т.н. бунго) и разговорной (т.н. коого) формами этого языка. Бунго был обязателен для определенных коммуникативных ситуаций — прежде всего для официальной документации — вплоть до середины XX в. Только после окончания Второй мировой войны в Японии полностью утвердился современный литературный язык, сложившийся на основе разговорной речи. Впрочем, повседневное общение в Японии наших дней идет не только на литературном языке, но и на местных диалектах.

В Японии существует постоянное стремление к упорядочению употребления иероглифов. Это находит выражение в проводящихся периодически реформах. Так в 1946 г. было предложено ограничить применение иероглифики, для чего был составлен список из 1850 знаков. Иероглифы, входящие в этот список, получили название как - то:ё:-кандзи "общеупотребительные". В этот список уже дважды в 1953 и 1956г.г. - вносились изменения, касавшиеся двух-трех десятков знаков. Происходят изменения и формы иероглифов. В основном это связано с введением упрощённой или сокращенной формы письма наиболее сложных знаков. В ходе последних реформ сокращению подверглись примерно 300 иероглифов.
Сокращения иероглифов производят различными способами:
заменой целого иероглифа какой-либо его частью; сокращением (введением упрощенного написания) в составе иероглифа какого-либо элемента, т.е. части иероглифа;  убавлением одной черты;  употреблением в качестве сокращенной формы иероглифа другого иероглифа, являющегося или не являющегося частью сокращаемого иероглифа, но имеющего тот же он.

Сокращенные формы иероглифов называются по-японски рякудзури.
Однако введение иероглифического минимума в виде то:ё:-кандзи отнюдь не означает, что тот, кто серьезно хочет приобрести умение читать японские тексты, может ограничиться одними этими иероглифами. В печати по различным причинам - по желанию авторов, при переиздании, в специальных работах - появляются и старые формы тех иероглифов, которые предложено употреблять в сокращённой форме, и иероглифы, не входящие в то:ё:кандзи.
По поводу употребления иероглифов хочется затронуть такую проблему. В принципе, наличие азбук позволяет записать с их использованием любое слово. Не следует ли ожидать в этой связи в перспективе отказа от иероглифов в составе японской системы письма?
Отвечая на этот вопрос, начнём с мнения профессора Чемберлена, высказанного им в написанной в начале века книге "THINGS JAPANESE" (Книга появлялась в русском переводе. Это одна из интереснейших книг о Японии).

"Будет уместно рассеять заблуждение многих образованных людей будто японский народ вот-вот уже готов бросить свое письмо и ввести наше. Нет, уже нельзя больше надеяться на такую решительную чистку. Было время (приблизительно в 1885 г.), когда было на то похоже; много времени и денег, много сил было потрачено на "Общество романизации", которое просуществовало лет 8-10 и затем распалось. Кроме силы привычки, самая из очевидных причин, погубивших реформу, это - преимущество японской письменной речи перед разговорной, которая является самым точным и изящным орудием для передачи мысли. Кто же захочет отказаться от своего умственного оружия? Да если бы и захотел, то невозможно сделать это. Есть и другая, более общая причина. Дело в том, что идеографическое письмо, по-видимому, обладает какой-то врожденной силой, дающей ему возможность, если и не совсем заменять фонетическое, то во всяком случае, торжествовать над ним каждый раз, когда оба они встречаются на одном поприще. Все страны, находящиеся под влиянием китайской образованности, служат поразительным примером этого малоизвестного факта. В Европе почти не было подобного соперничества, если не считать цифр или знаков для обозначения чисел и еще нескольких понятий, но и тут подтвердился общий закон. И в самом деле, что проще и нагляднее - "триста шестьдесят пять" или 365, "тридцать пять градусов, сорок одна минута, двадцать три секунды" или 35"41'23".

В целом идеографическая система несомненно более затруднительна, чем её соперница; в каждом отдельном случае она легче. Отсюда-то и её победа. Мы предлагаем все эти соображения вниманию тех, которым всегда думалось, что азбучная система не только верх совершенства, но что только стоит ознакомиться с нею, чтобы тотчас же принять ее."
А теперь несколько цитат из статьи Е.В. Маевского: "Зрительный облик японского слова".
"В Японии послевоенных лет, в обстановке резких политических перемен и фундаментального обновления социально-психологических установок, совершенно естественно было предполагать, что доля иероглифов в письменных текстах на японском языке будет падать, а доля каны - возрастать, и таким образом японское письмо рано или поздно станет чисто фонетическим, причем, так сказать, само собой, без каких-либо болезненных преобразований. И в самом деле, ведь дорога для такой эволюции, казалось бы, была открыта: если пишущий японец готов заменить каной любой иероглиф - отчего бы не заменить их все?
Между тем достаточно беглого взгляда на страницу свежей японской газеты, чтобы убедиться: прогноз этот пока что не оправдался. Иероглифы по-прежнему покрывают собой большую часть японского текста, так же как и 40 лет назад.
Создается впечатление, что японской орфографией правит не столько закон, сколько обычай, но зато обычай этот исключительно устойчив. Есть также основания считать, что он еще и очень сложён, гораздо сложнее, чем представляется на первый взгляд.
Да, в известном смысле любое японское слово допускает несколько, порой много вариантов написания. Но похоже, что эти варианты на самом деле отнюдь не равнозначны, каждому из них обычай придает свое значение и ценность.
Современность внесла в отношение японцев к иероглифам много разнообразных оттенков, но не трудно заметить, что хорошее знание иероглифики по-прежнему принадлежит в этой стране к числу господствующих ценностей.
Норма современного японского письма - это кандзи-канамадзирибун, смешанное письмо, где кандзи, иероглифы, всегда расценивались как "настоящие знаки", а кана - как подражание и упрощение, "временные знаки". Поэтому всякий образчик кандзи-канамадзирибун интуитивно оценивается по тому, какую долю в нем составляют кандзи и какую - кана. Преобладание иероглифического начала есть показатель, говоря обобщённо, высокого стиля, преобладание силлабического начала - показатель низкого стиля".

Вот два взгляда на роль иероглифов и азбуки в японском тексте. Между ними дистанция почти в сто лет, но оба свидетельствуют об устойчивом положении и достаточно длительной перспективе использования иероглифов.